_cab_ в Что происходит с 62-й онкобольницей? - свежее видеоинтервью на РБК ТВНа телеканале РБК сегодня - свежее интервью Р.Супера с А.Н.Махсоном "Что происходит с 62-й онкобольницей?"
Роман так прокомментировал у себя в блоге это интервью:
"Для тех, кто следит за судьбой больницы номер 62.
Если коротко: мы все смотрели американские сериалы про волшебных докторов, которые порхают по белоснежным коридорам волшебных супербольниц, где нет очередей, ссаных уток под кроватями и гнилого линолеума на полу и думали про себя, что так не бывает.
62-я Московская онкологическая больница — это именно такая клиника, из кино, только настоящая. Там всегда хватает лекарств. Там человеческая жизнь — значит очень многое. Там работают самые лучшие онкологи страны. Всё это стало возможным благодаря титаническим усилиям коллектива клиники, особенно — главврачу профессору Махсону, который несколько лет назад добился от департамента особых условий, сделав больницу автономным учреждением: то есть руководство 62-й само решало, как и на что нужно тратить бюджет. Этот эксперимент оказался суперуспешным, что отмечают вообще все, кто сталкивался с этим учреждением.
Сегодня Москва лишает 62-ю статуса автономного учреждения, несмотря на все успехи и великолепные показатели. Кино заканчивается. Будет как всегда.
Я приехал к главному врачу — профессору Махсону, чтобы понять, как такое возможно."
Роман так прокомментировал у себя в блоге это интервью:
"Для тех, кто следит за судьбой больницы номер 62.
Если коротко: мы все смотрели американские сериалы про волшебных докторов, которые порхают по белоснежным коридорам волшебных супербольниц, где нет очередей, ссаных уток под кроватями и гнилого линолеума на полу и думали про себя, что так не бывает.
62-я Московская онкологическая больница — это именно такая клиника, из кино, только настоящая. Там всегда хватает лекарств. Там человеческая жизнь — значит очень многое. Там работают самые лучшие онкологи страны. Всё это стало возможным благодаря титаническим усилиям коллектива клиники, особенно — главврачу профессору Махсону, который несколько лет назад добился от департамента особых условий, сделав больницу автономным учреждением: то есть руководство 62-й само решало, как и на что нужно тратить бюджет. Этот эксперимент оказался суперуспешным, что отмечают вообще все, кто сталкивался с этим учреждением.
Сегодня Москва лишает 62-ю статуса автономного учреждения, несмотря на все успехи и великолепные показатели. Кино заканчивается. Будет как всегда.
Я приехал к главному врачу — профессору Махсону, чтобы понять, как такое возможно."
Приведу тут и два фрагмента из примечательного диалога директора фонда "Подари жизнь" Кати Чистяковой с журналистом и многолетним волонтером этого фонда Катериной Гордеевой (ну, и Митя Алешковский там в разговоре участвует) (примечан.: фрагменты приведены в обратном порядке по сравнению с исходным текстом):
К. Гордеева:
Про 62-ю больницу как учреждение, с которым можно было сотрудничать благотворительным фондам. И оказалось, что это учреждение не устраивает здравоохранительную систему страны. Я бы хотела услышать по этому поводу комментарии.
Е. Чистякова:
62-я больница не очень активно сотрудничала с благотворительным фондом, даже практически не сотрудничала, хотя иногда пациенты приходили. И я как человек, который видит большое количество выписок, я знаю, что 62-я московская больница — это больница, в которой, действительно, очень хорошо лечили тех людей, которые болеют раком.Это очень большой вопрос, потому что для меня загадка, как больница, которая закупает лекарства в 7-10 раз дешевле, чем Департамент здравоохранения Москвы, лишается своего руководителя, на нее насылается 16 проверок в год, а Департамент здравоохранения города-героя Москвы чувствует себя хорошо, никто не проверяет их деятельность, и они еще меняют руководителя, на самом деле, единственной хорошо работающей онкологической больницы города-героя Москвы.К сожалению, я не могу задать этот вопрос никому, от кого зависит судьба Департамента здравоохранения.
Е. Чистякова:
<..> На самом деле, вопрос Кати был про такую, классическую историю «Чем хуже, тем лучше», да? Давайте уже доведем всё до логического конца: когда не будет лекарств, когда все начнут умирать — вот, тогда будет пациентский бунт. <..>
Когда мы пришли в Российскую детскую клиническую больницу очень давно, там не было ничего и мой знакомый доктор покупал глюканат кальция в отделение переливания крови. И было очень тихо. Никто не бунтовал. Дети погибали оттого, что не хватает донорской крови. Но вместо того, чтобы бунтовать, родители снимали с себя последнее, бегали в супермаркеты, предлагали деньги за то, чтобы кто-то стал кровь для их детей.Сейчас, когда мы наладили жизнь не только в Российской детской клинической больнице, но и в ряде других отделений, людям уже чего-то хочется — они смогли поднять голову.
Поэтому я не думаю, что вот эта логика — прекратить помогать — приведет к каким-то изменениям в стране. Если мы не прекратим помогать, мы спасем людей, это правда. Нашему фонду больше 10 лет, и я сегодня вечером встречаюсь с девочкой, которая в 2003 году лечилась в больнице. Они выросли, у нас есть целое поколение тех, кому помогали, которые понимают, что такое жизнь и смерть, что такое помощь, как это важно. Мы получили этот результат.
Полно больниц, куда нам, к сожалению, невозможно зайти, где людям очень плохо. Что-то происходит?
К. Гордеева:
Что значит «невозможно зайти»?
Е. Чистякова:
Ну, то и значит: невозможно зайти. В Онкологический центр имени Блохина невозможно зайти — нам там не с кем сотрудничать, как известно.
К. Гордеева:
Ну, я-то это понимаю, я хочу, чтобы люди понимали, что ты имеешь в виду.
Е. Чистякова:
Да, я хочу объяснить. Например, в Челябинске у нас есть прекраснейший благотворительный фонд по имени «Искорка», который не может покупать лекарства детям из местного онкологического отделения, потому что в свое время они сказали, что, вот, как-то местное государство плохо помогает... Местное государство — имеется в виду региональная власть — плохо помогает своим детям, не покупает лекарств. Закончилось всё тем, что фонд не может покупать в больницу лекарства.
К. Гордеева:
А как получают дети в этой больнице лекарства?
Е. Чистякова:
Ну, кто-то никак не получает. Кому-то удается купить по адресной помощи. Я просто не хочу всех запутывать сейчас бюрократическими подробностями. Если я покупаю лекарства, отдаю в руки маме, не всегда в больнице его могут использовать — это нелегально.
К. Гордеева:
Нет, я имею в виду механизм логики врачей, которые работают в этой больнице. Они же — это же не государственные люди, да? Это не депутаты, не министры и не представители Минздрава, правильно?
Е. Чистякова:
Но есть же зависимость. Зависимость доктора рядового от главного врача, главного врача — от министра здравоохранения, министра здравоохранения — от губернатора, а у губернатора, как известно, рейтинг — у него в регионе всё должно быть хорошо.
<...>
К. Гордеева:
Нет, это очень важный момент другой еще. Тот, который был на 5 минут раньше. Момент, когда государственное учреждение отказывается от благотворительной помощи, опасаясь получить по шапке и лишая таким образом возможности получить помощь несколько сотен человек как минимум. Вот с этим-то как быть?
М. Алешковский:
Учить. Набивать шишки. В смысле, чтобы они набивали шишки, чтобы они понимали, что здесь дадут по шапке, а здесь не дадут по шапке. Есть же множество примеров того, где государственные учреждения идут навстречу, и никто им не дает по шапке. Вон, Антон Долин рассказывал это про культуру, но в медицине... Я думаю, что Екатерина значительно лучше меня знает.
К. Гордеева:
Приведите пример, пожалуйста, да. И Катя, и Митя. Медицинские учреждения, которые не боятся сотрудничать с благотворительными и не получают по шапке. А потом мы поговорим про 62-ю больницу. Пожалуйста.
М. Алешковский:
В Санкт-Петербурге есть клиника имени Раисы Максимовны Горбачевой, которая, наверное, боится, что им кто-то даст по шапке, безусловно... Не наверное, а точно, да? Но при этом сотрудничает с благотворительным фондом АдВита, и очень много и продуктивно.
Е. Чистякова:
Мы живем в такой стране, где, к сожалению, что такое хорошо и что такое плохо на каждый год задается в президентском послании. И до того, как это послание было озвучено, и я, и как раз коллеги из этого самого челябинского фонда «Искорка», были в администрации президента, и там, видимо, готовилось послание... Я тогда об этом не знала и не думала. И все время спрашивала «Искорку»: «Ну, чем вам вообще можно помочь?» Но смысл ответа сводился к тому, что надо было переменить отношение к благотворительной помощи тех, от кого зависят те, кто эту помощь, по идее, должен принимать.
Страна устроена так. Может быть, конечно, это и легко очень управлять такой страной, но помогать трудновато. Вот, сейчас президент сказал, может быть, что-то изменится, потому что, в принципе, на него губернаторы, от которых всё зависит, ориентируются. Это в этом смысле хорошо, в другом смысле плохо, потому что в послании, к сожалению, всё не расскажешь. И есть много...
М. Алешковский:
Можно распечатать цитаты.
Е. Чистякова:
Есть много вещей, которые остались за рамками послания и которые, значит, не будут сделаны. И, конечно, я бы мечтала, чтобы мы жили в таком обществе, где хорошие вещи ценны потому, что они хорошие. Пока это, наверное, не так. <...>
Напомню, что целиком видео и расшифровка этого разговора про "Государство и благотворительность" приведены здесь:
http://openlib2017.webflow.io/dialogues/alehkovskychistyakova</a>
Ранее по теме, см, например: "Из новостей 62й гоб (Мск)" (22.12.16)
Community Info